![]() Дисциплины:
Архитектура (936) ![]()
|
Т в о р ч е с т в о м о и х д р у з е й 4 часть
С утра, и днём, и в полуночный час.
С утра, и днём, и в полуночный час С неутолимой жаждой благородной Я рвался в мир загадочно-свободный, И этот пыл с годами не угас.
Теперь могу отметить без прикрас, Что мой порыв не миновал бесплодно: Я странствовал и много, и охотно – Мальчишечья мечта моя сбылась.
Пусть мой багаж дорожных впечатлений Далёк от настоящих приключений – Я фактом сим не удручён нимало.
В простейших ситуациях подчас Дорога на характер проверяла Со сдержанной, но властной силой нас. Со сдержанной, но властной силой нас Уводят неизведанные тропы. И не страшат сибирские сугробы, И горы чешские штурмует мой Пегас.
Конечно, эти склоны не Парнас, Но здесь найдётся яркий, звонкий образ. Его повсюду без трудов особых Поэта зоркий распознает глаз.
Возможно, в будущем находку эту Вплету строкою в мой венок сонетов – С весёлой чертовщинкою в глазах.
Под вальс, что написал Евгений Дога, Хватаю свой потрёпанный рюкзак: Влечёт к себе далёкаядорога. Влечёт к себе далёкая дорога! Вот мрачный Ледовитый океан, Вот Холмс идёт сквозь лондонский туман, Вот Монте-Карло в роскоши порока.
Тоской обуреваемы высокой, Привету чуждому заморских стран Мы не дадим себя ввести в обман: Спешим домой – хоть с Юга, хоть с Востока.
Пускай там лучше и порой теплей – Любому страннику свой край милей. Путей скрещения – не карнавал.
В стремнине авантюрного потока Не каждый одиссею завершал У милого отцовского порога. У милого отцовского порога Оставив душный «грошевой уют»[5], В моря, где бури бешено поют, Пускались предки на ладье убогой.
Противясь удушающему смогу, По их стопам праправнуки пойдут И, кругосветный совершив маршрут, Тропинки звёздные освоить смогут.
Их вклад любой, насколько б ни был мал – Пусть безымянный – даром не пропал. У самых несгибаемых героев
Не безграничен стойкости запас – Все грезили целительным покоем, Устав на виражах гудящих трасс.
Устав на виражах гудящих трасс (А их и впереди ещё немало), Прервёмся для короткого привала: Я предлагаю шуточный рассказ.
Девчушка, плача у билетных касс, На все расспросы горько отвечала: – Я к поезду минуткой опоздала. – Не плачь, малышка: это ж не на час!
В судьбе людской такое постоянно: Досадный миг – и рушатся все планы, А жизнь и так сурово быстротечна.
И я использую малейший шанс, Чтоб насладиться отдыхом беспечно, То нежась, то рифмуя на заказ. То нежась, то рифмуя на заказ, В объятиях блаженно-мудрой лени, Облокотясь бездумно о колени, Я в бытовом болоте не увяз.
Натура к беспредельности рвалась. И вот, презрев постыдные сомненья, С таким томительным сердцебиеньем Я строчек путевых набрасываю вязь.
Я блеском сувенирным не прельщаюсь – Сюжетной россыпью обогащаюсь И не страшусь того, что впереди. Но досаждает смутная тревога: Мне кажется порою, что в пути Я времени провёл не так уж много. Я времени провёл не так уж много В пути иль дома? Трудно дать отчёт: У каждого особенный отсчёт, Своя оценка личного итога.
Я бережно шлифую грани слога. Пока мне в этом, кажется, везёт. Очередной замыслив эпизод, Всё чётче вижу контур эпилога.
И мне возможность посмотреть на мир Ценней стократ, чем броский сувенир – Желаю с некой гордостью сказать.
В любое время, при любой погоде Не устаю о странствиях мечтать, Хоть я давно уже не молод вроде.
Хоть я давно уже не молод вроде, Не думаю, что на покой пора. Михайловское в Пушкинских горах Онегина с печальной Таней сводит.
Над Соротью Поэта призрак бродит. Тончайшей сканью, звоном серебра Струятся рифмы изего пера[6]. И дух Словесности царит в природе.
А колокольный святогорский звон Пророка чуткий не тревожит сон. * Я бесконечно мог бы здесь стоять.
«Великий гений не подвластен моде!» – Я бесконечно мог бы повторять, Но страсть открытий личных не проходит.
Но страсть открытий личных не проходит: Порыв могучий к перемене мест Меня уносит в легендарный Брест – Первопроходцем в некотором роде.
Здесь горстка смельчаков стояла против Армады, что сметала всё окрест. Солдаты с честью пронесли свой крест. Об этом память не умрёт в народе.
Весь гарнизон через кровавый гул Из крепости в бессмертие шагнул. Мы голову пред павшими склоняем.
Мы постигаем героизма суть, Но век не ждёт, но время подгоняет, И я опять пускаюсь в долгий путь. И я опять пускаюсь в долгий путь: Бродяжий дух тревожит непрестанно. Вот я в ином святилище – в Тарханах – Стою, свободный от житейских пут.
В усадьбе – барский обмелевший пруд. За ним видна «желтеющая нива»[7], И ветерок беспечный шаловливо Проносится волнами там и тут.
Восторг, что здесь испытываешь, разве Сравнить возможно с тем, что на Кавказе? Там суета и южный пёстрый шум.
Там трепет сердца ощутим не очень. … Простите, Лермонтов, я ухожу – Затем, чтоб новый мир познать воочью.
Затем, чтоб новый мир познать воочью, Я навестил сожжённую Хатынь – Одну из самых горестных святынь, Где бьют колокола и днём, и ночью. И сердце гневом праведным клокочет, И гарью заволакивает синь, Из пламени взывают мать и сын, И стал свинцовым ритм сонетных строчек. Чуть слышно звоны медные скорбят, Но звук их оглушает, как набат, И округ тяжкой болью растревожен. Не оставаясь в траурном плену, Мы честно прожитое подытожим, Чтоб лишний раз в глаза себе взглянуть.
Чтоб лишний раз в глаза себе взглянуть, Достаточно бывает и мгновенья. Я в Трептов-парке. Здесь иным волненьем, Иными чувствами сжимает грудь.
Высокая, торжественная грусть Окутала гранитные аллеи, Как символ непокорных поколений, Осиливших жестокий ратный груз.
Застыл в скульптуре, сдержанно-спокоен, Простой до святости советский воин, Далёкий от тактических затей.
Над хламом гороскопов и пророчеств Он в бой вступал, конечно, не затем, Чтоб лишний раз провериться на прочность. Чтоб лишний раз провериться на прочность, Ужель на скалы непременно лезть? Внизу таких возможностей не счесть – Ущелья отдыхают! – это точно.
Куда важнее нравственная точка! Когда внутри опора эта есть, Ты совесть сохранишь свою и честь И не заблудишься в кругу порочном.
Но мой читатель, видимо устал? Что ж – вместе одолеем магистрал – И этим нашу встречу завершим.
Прощальный штрих – с симпатией глубокой: Успехов каждому, кто одержим Извечною романтикою строгой.
МАГИСТРАЛ
Извечною романтикою строгой – С утра, и днём, и в полуночный час – Со сдержанной, но властной силой нас Влечёт к себедалёкаядорога.
У милого отцовского порога, Устав на виражах гудящих трасс, То нежась, то рифмуя на заказ, Я времени провёл не так уж много.
Хоть я давно уже не молод вроде, Но страсть открытий личных не проходит, И я опять пускаюсь в долгий путь.
Затем, чтоб новый мир познать воочью, Чтоб лишний раз в глаза себе взглянуть, Чтоб лишний раз провериться на прочность.
Завершаю книжку довольно грустной, но чистой и светлой, как вода родниковая, нотой. Вот написал и подумал: не нотой, но мелодией. И есть у мелодии имя: Л а н о ч к а
Во власти счастья Ведь нежный взгляд порой – Как поворот крутой Песня А если и впрямь мы друг друга нашли, Различными тропами в жизни шагая? Летят мои строчки из самой души: Едва ли найдётся на свете другая – Такая, как ты, что живым огоньком Согрела меня из глубин монитора! Возможно, тогда, в отдаленье таком Ещё и не знали, что встретимся скоро. Теперь нераздельны две наши души. …А если и впрямь мы друг друга нашли?!
В сквере на звере
а не игрушка в руках человека Р. Киплинг
Стихией нежных вожделений Влекут к себе твои колени. Как будто лёгкой кистью плавно Очерчен матовый овал. Поверить трудно, что недавно Я их так трепетно ласкал.
Лето Света Лайнер пробежал, как по судьбе. В. Кикабидзе
Я с тобою в мечтах неустанно. Без тебя – ни покоя, ни сна. Каждый вечер мне шепчут каштаны: «Ты на свете такая одна».
Мимолётное майское счастье Принесла озорная весна. И мучительно было прощаться: Ты на свете такая одна.
Самолёт в синеве исчезает – В небе только полоска видна. В ней заветную фразу читаю: «Ты на свете такая одна».
Повторится ли встреча – не знаю, Потому эта строчка грустна. Я люблю тебя, слышишь, родная! Ты на свете такая одна. Строчек этой ночью Крылья расправил искатель разлук самолёт. Юрий Визбор Любимые наши приносят нам счастье, А мир в это время добрей и чудесней. Нежданные встречи порою случаются – О них создаются прекрасные песни. Чистейшие струны в душе отзываются, Когда человек человеком любим. Алмазные зори в ночи разгораются, Маня волшебством бесконечным своим, Огромное солнце над миром встаёт. Яснее закат и нежнее восход.
Хуже стужи Вернись, лесной олень! Песня
Давно на страничке от Ланочки Посланий не видно для Саночки. Он крепко расстроен, Лишился покоя И очень тоскует без Ланочки Лучшей Свете на свете В 140 солнц закат пылал! В. Маяковский
Лавина июльской жары оголтелой – Абитуриенты уже наготове. Но мне никакого до этого дела: Абсурдные чувства мои – в Кишинёве. Пусто и грустно Ты, моё сердечко... С. Алымов Сквозь кроны кусочками небо бледнеет, Вечерняя песня давно уже спета. Ещё полусонно в июльских аллеях. Тихонько колышутся листья от ветра, Амне не до отдыха, милая ***** Поле боли Всё, что привычно, Легко отдаём. И. Резник Порою звучит, как набата волна, Как символ высокого чувства: «Зачем ты уходишь? Ведь ты мне нужна. Ну, как без тебя обойдусь я.»
Я склонен иначе на это смотреть: Я слышу здесь крик себялюба, Который не чувствовать хочет – владеть: Открыто, нахально и грубо.
«Нужна!» – для престижа, хозяйства, услады. Для статуса – тоже нередко нужна. Чего же ещё тебе, женщина, надо? Как пишет Есенин, «какого ж … рожна»?
А я что? Утратив тебя насовсем, Не верю в такую потерю – Назло пересудам и домыслам всем В любовь настоящую верил и верю.
Готов повторять и в бреду, и во сне (Зачем? Понимаешь? А я не пойму.): Любимая, слышишь?! Нужна ты не мне. Родная! Ты сердцу нужна моему.
Света, здравствуй. Последняя рифмовка о тебе, начатая в ту страшную ночь, так и осталась неоконченной. И окончена уже не будет. То, что написал я о тебе и для тебя - лучшее из мною сочинённого. Теперь уже не будет не только таких сочинений хороших - вряд ли они появятся вообще. А в этой последней моей попытке не хватает одной строфы. И не потому, что техники недостаёт, но потому, что боль мешает его закончить. Сколько раз в Зеленоградске я брался за окончание – не идёт и всё. Каждый из 10 дней пронизан болью и недоумением: почему? Именно этот вопрос, который ты старательно обходила, был мучительнее всего. С каким стеснённым сердцем ехал я домой: выкинут или нет? С каким настроением ехала ты с базы: тебя ждут нежные послания любящего мужчины. И вот вчера вижу: выкинут. Без слов, без объяснений. Совсем недавно просила ты прощения за невольно причинённую боль. И тут же – явно сознательно – причиняешь ещё сильнейшую. Разумеется, я провёл ещё одну – какую уже по счёту – жуткую ночь без сна. И ты после этого заявляешь, что ненависть не в твоём характере. Сколько ж ненависти надо, чтоб так изощрённо терзать. Человек, изломавший тебе полжизни, достоин числиться в друзьях. Тот, кто так тебя любит – нет. Да, я всё люблю тебя. Мои слова об излечении – отчаянная попытка хотя бы нейтральное общение вернуть. Теперь и этого я лишён. Ненаписанная строфа
Не стоит посылать писем в прошлое Муслим Магомаев Я был беспредельно, безоблачно счастлив, Для нас бушевал и безумствовал май. Но время волшебное птицей промчалось, И грустно вздохнули каштаны: «Прощай».
И вот уже светлые, нежные вести Приносит в мой дом электронная связь. И вдруг непонятно, и страшно, и резко Цепочка признаний твоих прервалась.
Я думал, удачливый юный соперник Тебя захватил в обольстительный плен. Ты страхи мои, как могла, опровергла – Я стал положительных ждать перемен. *********************************** *********************************** *********************************** *********************************** Пожалуй, наивно звучит и нелепо, Но только надежда воскресла в душе. А чувство моё разрослось и окрепло: Ему не хватает Вселенной уже.
И, сколько бы слухов ни шло от завистников, Я сплетням не верю. И ты им не верь. Такую любовь не постичь и не высказать. Но, кажется, слов и не надо теперь.
Хочу чуть-чуть Человеку надо мало. Роберт Рождественский
Вот и лето прошло, и сентябрь непрестанно Треплет кроны лесов дождевою рукой. Я всего лишь прошу: будь счастливою, Лана. Я всего лишь прошу: береги свой покой.
Беспощадная боль потихонечку тает Под прощальный мотив улетающих стай. Я всего лишь прошу: не печалься, родная. Я всего лишь прошу: не забудь этот май.
Только сердце с утратой мириться не хочет. Ты и счастье моё, и моя же беда. Я всего лишь прошу: напиши пару строчек. Я всего лишь прошу: вспоминай иногда.
Пусть сменяется лето осенней грустинкой, Пусть метели звенят ледяною струной. Я всего лишь хочу быть твоей половинкой, Я всего лишь хочу быть навеки с тобой.
Г и м н Д в о и м … Весна по имени Светлана Юрий Рыбчинский
Лишь полночь – непреодолимо Влечёт к себе мой парк любимый, Где я почти четыре года Гуляю в разную погоду.
В тиши, под небом полуночным, Кружатся трепетные строчки. Потом, когда иду домой, Незримо вьются надо мной. Затем – воздушны и легки – Ложатся вязью на листки.
И снова полночь где-то бьёт, И снова – строчек хоровод. В июльской жаре и в октябрьском ненастье Они – о тебе, моя боль, моё счастье.
Ты мне подарила волшебные дни. Навечно в душе сохранятся они – Глазами, губами, руками твоими. Теперь их никто у меня не отнимет.
…Резвится пурга на февральских аллеях, Но видятся мне в этих прядях метельных Цветущих каштанов пушистые свечи, Что символом стали единственной встречи.
И светлой тоской наполняется грудь: Тех дней ни окликнуть уже, ни вернуть.
Но прочны памяти сердечной нити. И, может быть, гуляя с милым по весне, Каштанов майское кипение увидев, Ты хоть на миг, но вспомнишь обо мне.
P.S. Да есть ли в мире что важней Союза двух сердец влюблённых?! И я душой желаю всей: Будь счастлив, милый Оленёнок. Скерцо[8] сердца Была ты песня и мечта Сергей Есенин Ты безнадёжно далеко, родная, Тебе поют иные соловьи. Но пусть порою обо мне напоминают Простые сочинения мои. О весне не во сне Нет без тебя света Лев Ошанин Из сердца ушла леденящая боль, Волной беспросветная мгла откатилась, Не так уже давит разлука с тобой. Ты явью была? Или только мне снилась?
Но даже волшебный кончается сон, И вот уже я не подвластен Морфею, И вижу лучей переливчатый звон И слышу, как дымчато бор зеленеет.
Вдыхаю ликующий воздух весны, Бреду по тропинке, согретой апрелем. Пунктиром продёрнув звенящую синь, Крылатые странники вновь прилетели.
Меня подхватил торжествующий ветер, И струны иные в душе зазвучали, И мыслями я уже в новом сюжете, И «жизнь полюбилась, … как будто вначале»[9].
Итог этих строк даже скептику ясен: Из сердца ушла леденящая боль, И мир без тебя бесконечно прекрасен. …Но в тысячу раз он прекрасней с тобой. Романтика романтика Жить и верить – это замечательно! Е. Долматовский
Зачем безнадёжно надеюсь на что-то, Чего ожидаю в нескладной судьбе? Ведь, кажется, есть и другие заботы, И вроде бы время забыть о тебе.
Ты сказкой нечаянной вдруг прилетела В заре белоснежной цветущих каштанов И нежно душою моей овладела – «Весна по имени Светлана».
Но сказка закончилась. Год миновал. Утих, обессилев, каштановый шквал. Но я же романтик. С собой не в ладу, Живу и надеюсь. И я тебя жду.
Я жду тебя утром и жду на закате, В дороге и дома – опять и опять. А если мне века земного не хватит, Я дерзко воскресну. И вновь буду ждать.
![]() |